Писатель, историк и культуролог Константин Ковалев-Случевский
беседует с Ириной Кленской в вечернем эфире
Преподобный Савва Сторожевский. Предание и реальность
об
эпохе Саввы Сторожевского,
Звенигороде, Византии и фильме "Гибель Империи"
(не
выверенная и сокращенная стенограмма радио эфира,
переведена на текст - на сайте радио-компании "Говорит Москва!",
возможны ошибки и опечатки, возникшие при
переводе на текст,
и не зависящие
от участников беседы)
Ирина
Кленская (И.К.) – Савва Сторожевский… Какая удивительная судьба. Человек
непростой, и книга непростая. Как вы решились?
Константин Ковалев-Случевский (К.К.) – Самое интересное, когда говорят имя Савва
Сторожевский, на ум приходит что–то такое древнее, непонятное. Тем более что
к имени часто прибавляют Преподобный Савва Сторожевский. И иногда пугаются
именно этого словосочетания. На самом деле, это всего лишь шесть веков
истории, это всего–навсего десять поколений, тогда жили праправнуки наших
праправнуков. Это было совсем недавно... Да, Савва Сторожевский очень
удивительный старец. В истории России было достаточно настоящих лидеров, и
духовных, и интеллектуальных, которые в какое-то время могли понимать не
только то, что происходит вокруг них, но и прогнозировать ближайшее будущее.
Вот одним из таких удивительных людей был Савва Сторожевский. Его имя
связано со Звенигородом, с той самой Рублевкой, о которой сейчас все
говорят. Поэтому оно привлекает внимание многих людей, которые там хотя бы
раз побывали.
И.К. – Да, это, конечно, удивительное таинственное место. Ну вот с
одной стороны, Савва Сторожевский – святой, а с другой – "Жизнь
Замечательных Людей". Странно было прикасаться к этой судьбе, к этой
биографии, к этому человеку, святому? Ведь вы писали, прежде всего, о
человеке.
К.К.
– С ЖЗЛ я дружу давно. Когда–то в 89-м году у меня вышла первая книга о
композиторе Бортнянском. Это были совсем другие времена. Три года книгу не
пускали, потому что считалось, что Дмитрий Бортнянский – это церковный
композитор, хотя семьдесят процентов его музыки было светской. Тогда помог
Тихон Хренников, который написал письмо в ЦК ВЛКСМ, с просьбой издать мою
книгу. И к счастью, во многих музыкальных школах портретный ряд русских
композиторов начинается не с Глинки, а с Бортнянского, то есть лет на сто
пораньше. Да, тогда это было сложно, но даже в 90-е годы серия ЖЗЛ
обращалась к именам русских святых. Но потом вышли и Сергий Радонежский, и
адмирал Федор Ушаков, и Владимир Святой, и поэтому можно сказать, что это
уже традиционно. Однако тема Преподобного Саввы Сторожевского тоже была не
проста. О нем было известно всего пять страниц текста. Это житие, которое
было написано в XVI веке Маркеллом Хутынским или Безбородым. И даже
специалисты иногда с трудом реконструировали его биографию.
Есть понятие "житие", а есть понятие "биография". Очень многие считают, в
том числе и в церкви, что нельзя писать о святом биографию, нужно писать
только житие. Мне даже это говорили некоторые ортодоксы. А житие не имеет
исторических основ, в первую очередь, в житие нет точных дат, иногда даже
нет точных имен, событий, фактов. И когда историк-профессионал начинает
читать, он говорит: "Ну как же, я же ничего не могу отсюда взять". А как
быть человеку, который хочет написать и близко к житию, и биографию. Я это
назвал "жизнеописанием". И еще - я решил пойти по пути реконструкции
событий. Вот к примеру, Звенигород – в 1918 году, там нашли икону Андрея
Рублева. Тот самый знаменитый Звенигородский Спас, цветным изображением
которого, кстати, закончил Андрей Тарковский свой черно–белый фильм "Андрей
Рублев" (он снимал часть фильма, как и "Солярис" у монастыря в Звенигороде).
Сейчас она хранится в Третьяковской галерее. То есть Андрей Рублев был в
Звенигороде.
Также там был знаменитый князь Юрий Звенигородский, считавшийся
русским Медичи, который построил в Сергиевой Лавре Троицкий собор. Именно
там находятся мощи Преподобного Сергия и поныне. Преподобный Савва Сторожевский был не только духовным отцом вдовы Дмитрия Доснкого, но и их
детей, в частности Юрия Дмитриевича Звенигородского. Фильм Тарковского
"Андрей Рублев" и реальная история – это немного разные вещи. Монастырь
только появился. Я имею в виду тот самый монастырь, который сейчас все
посещают на экскурсиях, который в дальнейшем первым получил статус лавры на
Руси. Именно он, а не Троице–Сергиева лавра, а именно Саввино-Сторожевский
монастырь. Второй была – Киево-Печерская лавра, а потом только
Троице–Сергиева. Это было очень известное место, куда приезжало огромное
количество известных людей, особенно в XIX веке – начале XX века. Там жили и
Пришвин, и Чехов, и Шишкин, и Левитан, и композитор Танеев, и даже Шаляпин.
А Тарковский снимал фильм. В монастыре был и Пушкин, который еще в молодости
приезжал туда. Он был так поражен, что написал "Житие Саввы Игумена".
Переложил его из пролога XVII века, и что самое интересное, этот текст
никогда не включался в собрание сочинений Пушкина советского периода, даже в
академическое собрание. Может, я, конечно, преувеличиваю. В двух-трех
изданиях оно существовало, но, конечно, не в массовом порядке.
И.К. – Наш первый вопрос: "С каким известным европейским лидером был
связан Звенигородский монастырь и имя Преподобного Саввы Сторожевсского?"
Наш второй вопрос: "В каком году Тамерлан чуть не взял Москву?"
И.К. – Расскажите с чего вы начинали, как этот человек вам
открывался?
К.К. – Для начала я создал вот эту реконструкцию. Историки изучали
историю Звенигорода, искусствоведы изучали творчество Андрея Рублева,
археологи находили очень много артефактов в Звенигороде, церковные историки
изучали житие Саввы Сторожевского, архитекторы изучали, так называемую,
раннемосковскую архитектуру, которая была создана именно в это время ими же.
Каждый это делал по-своему. Но почему же никто не объединил это вместе? Ведь
это же все происходило в одно время. Таким образом, стала вырисовываться
удивительная картина, стали открываться какие-то вещи, как у художника,
который что-то нарисовал, а потом отошел на несколько шагов и посмотрел
немного в другом ракурсе. Или архитектор, увидел издалека, в общем, и что-то
по-другому исправил. Это я называю исторической реконструкцией, или даже
историческим расследованием.
Радиослушатель Елена – Тамерлан чуть не взял Москву в 1395 году, и
спасло то, что вынесли Владимирскую Богородицу. А в дальнейшем был основан
Сретенский монастырь на Кучковом поле, в районе Лубянки.
К.К. – Да, этот самый монастырь, где наместником является архимандрит
Тихон Шевкунов, фильм которого "Гибель империи. Византийский урок" вышел
недавно и вызвал бурю споров.
Да, это значимое событие для истории Руси. Тамерлан, в отличие от ордынцев
дань не брал, он просто стирал с лица земли все на своем пути. Таким образом
он уничтожил гигантское государство Волжская Булгария, которое было нашим
соседом на Волге и на Каме, Аланское царство – это тоже наши соседи на юге.
Их просто не стало. Он сотряс Золотую Орду до такой степени, что взяв город
Сарай, столицу Золотой Орды, он сжег его. Что потом, в принципе, помогло нам
освободиться от ига. И, наконец, он через несколько лет после того, как не
пошел на Москву, двинулся на юг и стал воевать с османами и победил
знаменитого османского правителя, который в это время осаждал
Константинополь. Тем самым отодвинув падение Константинополя и гибель
Византии еще на несколько десятилетий. Вот так Тамерлан помог Древней Руси.
Радиослушатель Евгений – Монастырь связан с именем французского
генерала Евгения Богарне. В 1812 году. Существует большая история с
покровительством Саввы Сторожевского.
К.К. – Я не очень корректно сформулировал вопрос, потому что я назвал
лидера, имея в виду Наполеона Бонапарта, потому что все его потомки от
старшего сына Евгения или Эжена Богарне, который попал в Звенигород, жили в
России, приняли православие. Это очень интересный род герцогов
Лейхтенбергских. Я переписываюсь с матушкой Елизаветой Лейхтенбергской,
которая живет в женском монастыре под Парижем. Она прислала много интересных
материалов связанных с этим. Евгений Богарне был приемным сыном Наполеона
Бонапарта от Жозефины Богарне, их роман широко обсуждается в истории. А
история очень удивительна. Кстати, во Франции, наверное, ее знают лучше, чем
у нас. 1812 год, пасынок Наполеона командует одной из армий и наступает на
Москву, захватив Звенигород. Естественно французские солдаты квартируются в
монастыре и начинают его грабить. Ночью, заснувший генерал Евгений Богарне,
командующий этой армией, просыпается и видит старца, который говорит ему:
"Останови этот грабеж, тогда останешься жив, не будешь даже ранен в этой
войне и все твои потомки будут жить в России". Удивленный он вскочил, сразу
вызвал охрану, сказал: "Почему вы не заперли монастырь?" На что охранник
ответил: "Да все уже заперто, все двери на замке". Он рассказал про старца,
и охранник ему ответил, что здесь есть мощи этого старца. Генерал посмотрел
на икону и узнал его. Эту историю можно было бы считать просто легендой,
если бы она не повторялась многократно в роду герцегов Лейхтенбергских, если
бы один из них Георгий Лейхтенбергский в 1914 году не написал книгу.
Называется "Семейное предание". В Россию эта история вернулась значительно
позже войны, потому что сын Эжена Богарне – Максимилиан Лейхтенбергский
приехал в Россию и первым делом попросил, чтобы его отвезли в Звенигород.
Это было уже в 30-е годы XIX века. У него спросили: "А что вы там
собираетесь делать?". Потому что в то время это был захолустный город,
монастырь, действующий, но уже не такой известный. На что он ответил: "Мне
отец сказал, что туда нужно обязательно проехать". Таким образом он туда
попал, а потом уже вернувшись рассказал эту историю офицеру по фамилии
Новосильцев, который уже потом ее рассказал другим. Потом они попали ко
двору Николая I, где он во время одного из приемов познакомился с его
дочерью Марией Николаевной, на которой он успешно женился. И потом всю жизнь
они и их потомки, некоторые из них носили фамилию Лейхтенбергские, некоторые
Романовские. Не Романовы, чтобы не претендовать на наследство престола. А
после 17-го года большинство из них, конечно, уехало из России, потому что
оставаться здесь было достаточно небезопасно. Вот такая примечательная
история.
И.К. – То есть старец периодически приходит к разным людям?
К.К. – Да, и все эти моменты тщательно фиксируются. Есть еще одно из
так называемых исторических чудес, связанных с Саввой Сторожевским. Это чудо
связанное с царем Алексеем Михайловичем, которое записано во многих
документах, и которому посвящены многие литературные произведения, как поэма
Льва Мея в 19 столетии. Процитировать сейчас на память не могу, но смысл
происходящего был такой, что Алексей Михайлович очень любил Звенигород,
именно он основал эту знаменитую Рублевку, точнее то, что мы так сейчас
называем в обиходе. На самом деле это Государева дорога или Звенигородский
тракт или Звенигородское шоссе. Кстати, Новорижская эстакада, сейчас тоже
называется Звенигородская эстакада. Государева дорога потому, что это было
его место, он называл это место "собственное государево богомолье". Он так
полюбил этот монастырь, что считал себя практически его настоятелем. Он
построил прямо в монастыре, что является редким случаем для России, свой
собственный дворец, напротив – дворец своей супруги Милославской, а между
ними располагался Рождественский собор с мощами Преподобного старца. В те
времена была очень популярна медвежья охота, что–о типа гладиаторских боев с
рогатиной. Один на один с медведем считалось высшим проявлением смелости. И
вот случилось так, что рогатина у Алексея Михайловича сломалась, это была
критическая ситуация для его жизни. Но в этот момент появился старец и
отогнал медведя. И Алексей Михайлович спросил у старца, как того зовут, на
что он ответил: "Савва". И ушел в лес. По возвращению в монастырь, а в то
время там было около 170 монахов, что документально подтверждено, он
попросил позвать к нему монаха по имени Савва. Но ему ответили, что на
сегодняшний день монаха с таким именем в монастыре нет. И тогда он понял,
кто к нему пришел. И с этого момента начали происходить невероятные вещи в
монастыре: было второе обретение мощей, Алексей Михайлович все
отремонтировал, отстроил, много доброго сделал для этого монастыря. Туда
приезжали очень именитые гости. И здесь хочется привести один очень
интересный факт. Известно, что Алексей Михайлович со своим картежом доехал
до Москвы за два часа. Спрашивается, если сейчас мы едем в Звенигород на
хороших машинах, на полной скорости полтора часа, то каким образом, зимой в
XVII веке можно было добраться до центра Москвы за два часа? Более того,
сейчас дороги чистят, а представьте, что было тогда. Как можно было до
самого Звенигорода расчистить весь Звенигородский тракт, государеву дорогу?
Нужно было содержать десятки тысяч людей, которые бы с лопатами чистили
каждый день дорогу. Это нереально. Как это можно было сделать?
И.К. – Вот давайте этот вопрос и зададим нашим радиослушателям. А
сегодняшние чудеса? Что вас удивило?
К.К. – Меня это не удивляет, я к этому отношусь серьезно. И это
вполне естественно для жизни, особенно в русской православной церкви. Другое
дело, что есть два взгляда на жизнь, два видения жизни.
Радиослушатель – Я думаю, что с технической точки зрения это можно
было осуществить только по покрытой льдом Москве-реке.
К.К. – Гениальный ответ. Да, действительно, было две дороги. Одна –
летняя, более прямая, другая – зимняя. Она была более кривая, но зато она
была более быстрая. Можно было по льду на санях домчаться за два часа, не
расчищая. Конечно, условно легко, при хорошем экипаже. А у Алексея
Михайловича было в экипаж впряжено до 16 лошадей, что изображено на гравюрах
того времени.
И.К. – Есть еще один вопрос и я его озвучу: где находилось подворье
монастыря Саввы Сторожевского в Москве?
К.К. – Да, необычное подворье в необычном месте Москвы.
И.К. – Патриарх Московский и всея Руси написал вам письмо, не часто
читают книги и пишут личные письма.
К.К. – Мне было очень приятно и неожиданно получить такое письмо. И
однажды на научной конференции, не всякий раз можно подойти к святейшему, он
очень занятой человек. Вдруг он неожиданно сказал, что когда у него выдается
свободное время, он все время читает книгу о Савве Сторожевском. Это,
конечно, очень льстит мне, но, я думаю, что это связано еще и с тем, что
Патриарх является настоятелем монастыря Саввы Сторожевского, монастыря в
Звенигороде. То есть для него это еще и личное отношение. И он очень любит
это место. В прошлом году было 600-летие приставления Преподобного Саввы
Сторожевского. Это единственная точная дата, которая нам известна, потому
что такие люди, духовные подвижники не оставляли после себя никаких
биографических сведений. Для них реальная история была не важна. Но дата
кончины, конечно, фиксировалась в документах, летописях. Это произошло 16
декабря 1407 года по новому стилю.
Радиослушатель Инна Ивановна – Подворье находится между Камергерским и
Столешниковым переулками на Тверской, во дворе. Оно недавно было
восстановлено.
К.К. – Замечательный ответ. Это уникальный дом начала века русского
модерна, удивительный по своей архитектуре, украшенный башенками и когда-то
он был главным украшением этой части Тверской улицы. Он располагается в двух
шагах от Государственной Думы, МХАТа, почтамта. Но почему-то мы его как-то
не видели, он куда-то исчез. Дело в том, что когда реконструировали
Тверскую, названную уже улицей Горького, то хотели просто его взорвать. Но
Сталин его пожалел, и по его приказу этот дом просто отодвинули на пятьдесят
метров вглубь. И есть удивительные фотографии, запечатлевшие то, как
происходило это долгое действо. Но его подвинули, оно полностью сохранилось.
Попасть внутрь тоже достаточно не просто. Долгое время это был жилой дом,
там жили многие очень известные люди, актеры МХАТа, семья Чуковского. Сейчас
этот дом начинают отдельными комнатами, ходами возвращать монастырю. Мы
сейчас, конечно, тоже не можем разрушить большие сталинские дома, это было
бы глупо и бессмысленно. Но жаль, что мы его не можем увидеть издалека, в
перспективе, потому что вблизи он теряет свое сказочное очарование. Я думаю,
что любой человек согласится с этим, что есть два видения жизни. Вот пример
с Саввой Сторожевским и Звенигородом. Рядом в имении Захаровых жил Пушкин,
который после посещения монастыря занялся темой Саввы Сторожевского и он
написал "Житие Саввы Игумена". Предполагается, что на самом деле он хотел
написать какую-то поэму на эту тему. По крайней мере, отрывки этой поэмы
есть в незаконченных "Разбойниках", есть в различных его стихотворениях
строки близкие к монастырю. Это первый взгляд, то есть всерьез увидеть то,
что другим незаметно. А вот другой вариант. Чуть позже, но все в том же XIX
веке в Звенигород приехал молодой интересный перспективный специалист,
который работал врачом, но при этом написал очень много интересных
рассказов, а в последствии стал на весь мир известным литератором. Но
никогда, в течение жизни не упоминал ни о монастыре, ни о Преподобном Савве
Сторожевском, хотя жил и работал там – это Антон Павлович Чехов. Все это
потому, что он был врачом и достаточно прагматичным человеком. Вот
представьте, к нему обращается большое количество больных, которых он лечит
всеми возможными средствами: и терапевтическими, и хирургическими. А тут
рядом монастырь, в который тоже идут толпы больных людей. И тоже
излечиваются, потому что считается, что Савва Сторожевский – великий
чудотворец, который излечивает болезни. При жизни такого не было, а после
смерти такой факт был отмечен. Но какое отношение может быть у молодого
человека к этому всему? Вот это и есть два видения жизни. Каждый видит свое:
один что-то видит, другой – не замечает или не хочет замечать. Хотя Чехов
сам был очень болен. В последние два года его жизни, он вдруг вспомнил про
Звенигород. И в письмах к Чеховой он писал, что хочет с ней обвенчаться, и
непременно в Звенигороде. И за год до своей кончины он побывал там, но
опять-таки ничего не записал. И мы не знаем, что думал в это время врач,
который сам был смертельно болен.
Радиослушатель Всеволод – Нужно ли восстанавливать то, как у нас на
Руси церковь воцарилась? По арабским источникам, которые не искажены, в
отличие от наших летописей, там четко написано, что три тысячи городов было
уничтожено, сел и деревень никто не считал. После страшной гражданской войны
осталось население в четыре миллиона вместо двенадцати миллионов, а наших
гордых людей, которые жили в своих родовых поместьях сделали крепостными
рабами. Я говорю про период с XI века.
К.К. – Я расскажу здесь такую историю. Когда-то Литва захватила
Великое княжество Смоленское и присоединила его к себе. Это было как раз в
начале XV века. И только Алексей Михайлович через двести пятьдесят лет с
трудом вернул это все обратно. И здесь произошла удивительная вещь – в
Подмосковье ему вдруг опять явился Преподобный Савва Сторожевский, и Алексей
Михайлович тогда взял его икону и с ней поехал в Смоленск, прямо на поле
битвы. Смоленск и все прилежащие территории были возвращены. Это было в
середине XVII века. Но произошло некое чудо, на которое никто не обращает
внимания. В этом самом 1654 году начался невероятный мор. Мором в России в
первую очередь называли эпидемию чумы, которая могла унести с собой больше
половины населения страны. В Москве тогда погибло около половины жителей, в
Звенигороде по документам тогда осталось всего 37 человек, а в монастыре
Саввы Сторожевского осталось 90 монахов вместо 170. Так вот Алексей
Михайлович уехал как раз за неделю до этого. Семья его тоже чудом спаслась,
потому что уехала из Москвы. Таким образом, война, на которую он уехал с
иконой Преподобного, уберегла семью государя. Это исторический факт. Но в то
же время и чудо.
И.К. – А в чем же все-таки тайна Саввы Сторожевского?
К.К. – Вот здесь следует сказать о том, кем же он был. Я буду
рассказывать, прибавляя некоторые свои исторические изыскания. Дата его
рождения нам не известна, но предположительно он скончался будучи уже
глубоким старцем, даже по тем временам. Родился он где–то в начале XIV века
и, скорее всего, по происхождению он был из смоленских бояр, то есть не из
простой семьи, как и многие другие духовные подвижники. Он попал в
Троице-Сергиев монастырь к Преподобному Сергию и считается одним из его
первых учеников. Первым не по счету, а первым по многим параметрам. Также
известно, что он был духовником самого Сергия, то есть настоятель монастыря
ему исповедовался. Вот таким авторитетом он пользовался в монастыре. Когда
Преподобный Сергий скончался, его приемником стал Савва Сторожевский, потому
что Никон Радонежский на время ушел в затвор. Через шесть лет, по призыву
Юрия Дмитриевича Донского, сына Дмитрия Донского он переехал к нему в
Звенигород, где они начали строить "новую звенигородскую цивилизацию" –
новый вариант русского православного мира. В истории Древней Руси известны
два исторических благословения на великие битвы: первое было дано Сергием
Радонежским Дмитрию Донскому на Куликовскую битву, а второе – Саввой
Сторожевским сыну Дмитрия Донского князю Юрию Дмитриевичу, когда тот
отправлялся в поход на волжских булгар. Это был самый дальний поход русских
войск на Восток. Было взято четырнадцать городов, среди которых Казань,
Булгар, Джуке-Тау и т.д. Благодаря этому мы в течение двенадцати лет не
платили дань Золотой Орде, благодаря этому в 1398 году мы послали в Византию
подводы с золотом и серебром, благодаря этому были построены соборы в
Звенигороде, в том числе и в Троице-Сергиевой лавре, появились иконы Спас
Звенигородский и Троица, которые были написаны Андреем Рублевым при
благословении Преподобного Саввы Сторожевского. Таким образом, основные
символы России связаны с его именем. И, наконец, последнее, самое главное,
спасение Руси от Тамерлана, которое связано с появлением иконы Владимирской
Божьей Матери на Кучковом поле, где сейчас располагается Сретенский
монастырь. Но именно в это время Савва Сторожевский благословил князя Юрия
Дмитриевича на поход на Волжскую Булгарию. Таким образом, Тамерлан и князь
Звенигородский были союзниками в борьбе против Тохтамыша. Возможно именно по
этой причине Тамерлан и не пошел на Москву. Именно этот факт ставит Савву
Сторожевского в тройку важнейших православных святых после Сергия
Радонежского и Серафима Саровского.
Радио "Говорит Москва". 11 февраля 2008 | 21:10
http://www.govoritmoskva.ru/cultura/080211211000.html
Текст не выверен с записи, возможны
неточности по отношению к реально сказанному в эфире.
