‹‹ Вернуться в Музыкальный салон

ГЛАВНАЯ | HOME PAGE
Интервью о книге ЖЗЛ
Мое открытие музыки
Бортнянский: ошибки
Бортнянский в Японии
"Украинизация" Борт.
Гимн "Коль славен"

Русская мысль, Париж, № 4217, 9-15 апреля 1998 г., с. 15.

Картина жизни в раме эпохи

Интервью с

Константином Ковалевым (Ковалевым-Случевским),

автором книги «Бортнянский»

(серия «Жизнь замечательных людей»)

- Константин Петрович, Ваша книга выходит вторым изданием; первое, напечатанное в 1989 году, насколько мне известно, полностью раскуплено. Расскажите, пожалуйста, почему Вы решили написать большую монографию именно о Бортнянском?

- Я с детства увлекался музыкой, окончил музыкальную школу по классу скрипки. В юности, как и многие, увлекался литературными опытами: стихами, прозой, журналистикой. Со временем стало невозможным совмещать серьезные занятия и тем, и тем. Я учился на историческом факультете, появилась семья, времени совершенствоваться в разных направлениях просто не было. Все это было предметом моих внутренних огорчений, пока один священник, с которым я советовался "за жизнь", не сказал то, что определило мою биографию на много лет вперед: «Ты хочешь заниматься музыкой – не выходит, литературой – тоже нет времени. А ты совмести одно с другим – пиши о музыке!»

В тот же день, вернувшись домой и покопавшись в книгах, я вдруг обратил внимание на композитора, имя которого у меня было "на слуху", но о котором я ничего не знал, - Дмитрий Степанович Бортнянский. Меня очень удивило, что ни в одном справочнике, ни у меня дома, ни в библиотеках, я не мог найти о нем ничего, кроме маленькой биографической справки. Более того, в те времена (конец 70-х) еще не найдены были большинство его произведений, особенно светских. Времена были плохие: не было ни пластинок, ни информации, а в концертах если изредка и исполняли Бортнянского, то, конечно, не с богослужебным текстом, а с подставленными Машистовым словами про солнышко, про птичек...

Эта тема увлекала меня все больше и больше. Параллельно проходила и моя духовная жизнь: я крестился, входил постепенно во внутреннюю жизнь Церкви. Таким образом, в исследовании жизни и творчества Бортнянского соучаствовало всё, что было значимо для меня: Церковь, музыка, литература, история. Над книгой я работал десять лет.

- Книга насыщена историческими деталями, описанием характера и духа той эпохи, в которой рос и жил Бортнянский...

- Серия "ЖЗЛ" адресована самому широкому кругу читателей, и ее жанр – научно-художественная биография, сочетающая желание передать максимум точной исторической  информации с привнесением и каких-то художественных образов, чтобы это было легко и интересно читать. По-настоящему понять и почувствовать личность Бортнянского нельзя вне его эпохи, того своеобразного и интереснейшего времени, каким была вторая половина XVIII века. Это было столетие великих "мастодонтов" русской культуры. В Петербурге на Невском есть замечательный памятник Екатерине II, вокруг которой изображены великие люди века: великий поэт – Державин, великий ученый – Ломоносов, великий полководец – Суворов, великий политик – Потемкин... Нет, к сожалению, только великого музыканта. А он должен был бы там быть – это Бортнянский! Вообще Бортнянский стоит на рубеже эпох: «предклассический» период русской музыкальной культуры заканчивается, начинается классический, и начинается именно с него (а вовсе не с Глинки, как принято считать).

- Если положить рядом ноты какого-либо концерта Бортнянского и, скажем, ирмосы Великого канона, можно подумать, что это написали два разных человека с совершенно различной ориентацией в церковной музыке.

- Да, и это очень важно. XVIII веку вообще свойственна такая двойственность. Применительно к Бортнянскому она ярко выражается даже чисто внешне: человек в буклях и европейском костюме должен был писать сугубо церковную православную музыку. Он учился в Италии, у итальянских композиторов и одновременно должен был создавать нечто, лежащее в самой глубине русской души. И Бортнянскому, в отличие от многих его современников, это удавалось, по большому счету удалось.