Звенигород - загадки

ГЛАВНАЯ | HOME PAGE
Новый год и календарь
Неизвестный Суворов
Звенигород - загадки
Моя философия жизни

Рублевка и Звенигород.

Новая книга - новая тема

Гость эфира:

Константин Ковалев-Случевский

- писатель, историк, культуролог

Радио Finam FM. 28/04/2009 20:05

Беседа - в гостях у ведущего программы, депутата Государственной думы -

Владимира Мединского

(не выверенная и сокращенная стенограмма радиоэфира,

переведена на текст - на сайте радио-компании

"Finam FM", возможны ошибки и опечатки,

возникшие при переводе на текст,

и не зависящие от участников беседы)

слушать (45:42) cкачать (31.4 Мб, 96 Кб/c)

МЕДИНСКИЙ: Добрый вечер, дорогие радиослушатели. Сегодня, как обычно по вторникам, с 8 до 9 вечера мы с вами говорим о русской истории и о некоторых ее моментах, личностях и событиях, которые мы плохо знаем. Но прежде чем я представлю нашего гостя, хочу начать с личного эссе.

Я недавно был в Иерусалиме. Пасха, Святая земля. Путешествуя по всяким редчайшим достопримечательностям, мы с женой пришли к выводу, что зачастую мы какие-то заграничные редкости и удивительные святые места знаем лучше, чем то, что находятся у нас под боком. Обсуждали мы это со святыми отцами, которые были с нами, с замечательными людьми, настоятелями храмов. И вот как-то всплыла у нас тема Звенигорода, уникальнейшего места, находящегося в 40 минутах езды от МКАДа. И никто ничего не знает. Про Загорск, который Сергиев Посад, мы еще как-то исторически знаем, а про Звенигород не знаем ничего. Вот для того, чтобы мы с вами все-таки узнали о том, что там находится, какие уникальные, редчайшие места, связанные с ключевыми моментами русской истории, несущие в себе фантастический заряд духовности, чтобы мы, москвичи, об этом задумались, я и пригласил к нам в студию писателя и историка Константина Ковалева-Случевского. Здравствуйте.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Здравствуйте.

МЕДИНСКИЙ: Извините, что такой монолог вы выслушали.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Да я с удовольствием слушал все, что вы говорили. Прекрасные слова!

МЕДИНСКИЙ: Наболело, наболело. И я держу в руках только что вышедшую в издательстве «Вече», богато изданную, красивую, в золоте, книгу, которая называется «Звенигород и звенигородская Русь. Сокровища подмосковной цивилизации». Звенигородская Русь – новое понятие, Константин?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Да, новое понятие, не совсем еще устоявшееся, спорное. Очень многие говорят: «Почему так можно говорить? Разве так можно говорить? Почему не Можайская Русь, не Серпуховская? Была же Новгородская Русь, была Тверская, была Псковская. А почему такой, вроде бы небольшой город рядом с Москвой может тоже иметь право на такое словосочетание?» Еще как может! Хотя бы только потому, что когда великие князья средневековой Руси оставляли в завещание духовные грамоты, то первому сыну они оставляли Москву, а второму сыну они оставляли Звенигород. Всегда. До Ивана Грозного, пока Звенигород не принизили по причине, о которой мы, может быть, сегодня поговорим.

МЕДИНСКИЙ: Это уже даже после присоединения Твери?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Уже после, после.

МЕДИНСКИЙ: Все равно Звенигород шел второму сыну?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Шел, да. До тех пор, пока его окончательно не присоединили к Москве и намеренно занизили его значимость, потому что слишком уж возвышался. Я тоже бывал неоднократно в Иерусалиме по святым местам. Очень много знаю там всевозможных закоулков, знаком с разными интересными людьми. Но мы знаем, что прообразом Иерусалима для русского человека на протяжении столетий всегда было такое понятие, что вы знаете, именно князь Вяземский в стихах сказал так: «Край родной Палестины с детства родственный мне». Каждый русский считал Святую землю своей родной, и поэтому часто именно в этом направлении, на запад, то, что мы называем сейчас современной Рублевкой... Вот эти Звенигород, Саввино-Сторожевский монастырь и рядом с ним - намеренно позже построенный, через два века, Новоиерусалимский монастырь, были прообразами небесного града, то есть небесного Иерусалима. Это очень интересная тема, ее можно развивать, но мы можем уйти в сторону.

МЕДИНСКИЙ: Звенигород - это «звенящий город»? Что означает название?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Звенящий город. Во-первых, самый близкий к Москве.

МЕДИНСКИЙ: Сколько ехать? Это Новорижское шоссе сейчас?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Я бы сказал так, по Новорижскому шоссе, если не занята дорога, то, в принципе, от центра Москвы за 40 минут можно доехать. Потому что трасса довольно быстрая и так далее. И потом, вот вы собрались на уик-энд куда-то, многие говорят: «Ну, куда?» Первое, самое ближнее, и всегда так было – Звенигород. Потом Сергиев Посад, потом можно отправиться, например, в Суздаль, Владимир, Переславль, Ярославль и так далее.

МЕДИНСКИЙ: Значительно ближе, чем Суздаль, на самом деле.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Скажем так, я думаю, в пять раз ближе. То есть до Суздали все-таки часа три.

МЕДИНСКИЙ: То есть лучше по Новой Риге?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Лучше по Новой Риге, потому что по Рублевке сейчас… А Рублевка есть ни что иное, как Звенигородское шоссе древнее. Которое именно так и называлось, и заканчивалось в Звенигороде. Царская дорога или дорога Царей Богоизбранных – в 17-м веке она называлась так. Она сейчас упирается в Горки 10 в районе села Успенского.

МЕДИНСКИЙ: Когда-то рассказывали, что Рублевка начиналась, чуть ли не от Спасских ворот. Или от Боровицких?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Рублевка начиналась, в принципе, от Соборной площади Московского Кремля.

МЕДИНСКИЙ: Вот так.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Да, это практически получается «Кремлевка».

МЕДИНСКИЙ: И по прямой?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: И по прямой. Самое интересное, что Алексей Михайлович (однажды мы, по-моему, разговаривали с вами на эту тему) за час двадцать доезжал зимой от Москвы до Звенигорода. Я удивлялся, каким образом он мог это делать? Ведь сугробы огромные, нужно было держать десятки тысяч людей для того, чтобы они чистили эту дорогу. Как он по сугробам, даже если сани? А сани он запрягал, был такой «поезд» знаменитый у него – по 10-12 лошадей, но это…

МЕДИНСКИЙ: Какой же русский царь не любит быстрой езды!

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Так они ездили по реке, прямо по льду. Его не надо было чистить. Она была извилистая, но зато быстро. А сейчас пробки: «Бентли», «Ламборджини», «Мазератти» и так далее. Все тихонечко едут, не спеша.

МЕДИНСКИЙ: И никаких мигалок, никто не перекрывал дорогу.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Но Звенигород спасся благодаря тому, что Звенигородское шоссе (Рублевка) перекрыто, потому что нужно уезжать либо на Рублево-Успенское, Можайское, либо на Ригу…

МЕДИНСКИЙ: Ведь это, по-моему, при Сталине перекрыли. Когда построили пансионат «Лесные дали». Сейчас Рублевка упирается в него. Едешь-едешь, и упираешься в «Лесные дали».

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Ну, смотря как повернуть. В принципе, упирается в Горки 10. В эту всю систему. Нужно либо на Павловскую слободу уйти, либо уйти налево, на Можайку. Но вы попадаете на железнодорожные переезды, и люди по полтора-два часа ждут. Я администрацию Звенигорода, главу города спрашивал: «А почему вы не построите переезд там?» Правда, это не его район, это Одинцовский. «Никогда». Я говорю: «А почему?» Благодаря этому Звенигород спасся, потому что если бы там была, хоть одна большая трасса, от этого города бы ничего не осталось. Как от Подольска, как от Серпухова. Ну, понимаете, все было бы стерто. Это был бы экономический регион, там были бы заводы. Еще при Сталине было принято решение ничего там не строить, потому что там нашли уникальные воды. Там же святые источники, и, кроме всего прочего, там воды, которые напоминают «Ессентуки». И благодаря этому было намечено построить 40 бальнеологических санаториев. И это не было осуществлено только из-за смерти Сталина. Хотя там достаточное количество санаториев до сих пор. Но звенигородская вода славилась еще в 19-м веке.

МЕДИНСКИЙ: А сейчас эти воды добываются как-то?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Увы, к сожалению нет. Я не знаю почему. Они специфические, у них вкус. Это же лечебные воды, это не простая вода.

МЕДИНСКИЙ: Это настоящая минеральная вода?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Да, минеральная вода. Это не то, что вода для питья.

МЕДИНСКИЙ: Мы ездили в Карловы Вары, но то, что рядом, мы не ценим.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Увы.

МЕДИНСКИЙ: Никак не эксплуатируем.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Нужно вложить в это большие средства. Просто никто еще не взялся за это.

МЕДИНСКИЙ: В Звенигород сегодня с ночевкой можно ехать?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Да, сейчас там появились уже гостиницы. И строится еще один гостиничный комплекс. В принципе, там можно остановиться, но он на таком расстоянии, что в этом нет смысла.

МЕДИНСКИЙ: Утром выехал…

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Утром выехал, вечером приехал.

МЕДИНСКИЙ: Побродил по монастырям.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Полмиллиона паломников в год встречает этот город. Автобусы, особенно в выходные дни, едут туда один за другим. Один за другим! Поразительно, но это так.

МЕДИНСКИЙ: Вы расскажите нашим радиослушателям: что там смотреть? Вот в Сергиевом Посаде все знают, что смотреть. Приезжают: медовуха, ресторанчик, монастырь. А что в Звенигороде?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Звенигород, как мне кажется, нужно смотреть с кем-то, кто бы мог сказать, что и как смотреть. Если человек там ни разу не был, то в двух словах этого не объяснишь. Но на самом деле это важнейший, так называемый, исторический малый город России. Есть такое даже административное понятие – «малый город России». И как исторический малый город он сейчас является одним из самых лучших. Он даже был признан в Московской области одним из. Так сейчас развивается и современное строительство, но низкоэтажное. Есть высокие дома, но на окраине. И в совокупности все это такой уникальный, скажем, архитектурный ансамбль. Потому что именно в 14-м веке сын князя Дмитрия Донского, Юрий Дмитриевич, будущий великий князь московский, которого вычеркнули из этого списка и которого мы сейчас пытаемся вернуть… Ну, кто-то его упоминает, а кто-то нет. В учебниках для средней школы, по крайней мере, его нет. Даже служили ему панихиду в Архангельском соборе Московского Кремля прошлым сентябрем, чтобы хоть как-то вспомнили об этом человеке.

МЕДИНСКИЙ: Это вы уже про Юрия Звенигородского говорите?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Да, я говорю на всякий случай, потому что именно он все это построил.

МЕДИНСКИЙ: Я просто хотел о нем поговорить чуть позже, потому, что это вообще загадочная фигура. Давайте не будем забегать вперед.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Приезжаем мы в Звенигород и что мы видим? Это уникальная, холмистая местность. Вообще, направление на запад, оно исторически было... Почему Рублевка богатый регион? Дело в том, что это исторически так сложилось, это никто не придумывал сейчас. И не потому, что там была дача Сталина и так далее. Дальняя дача Сталина, а ближняя была в Кунцево, то же направление.

МЕДИНСКИЙ: А дальняя дача – Барвиха?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Дальняя дача – в районе Калчуга, не доезжая Борков. Скажем так, были олигархи и в 19-м веке. И один нефтяник азербайджанского происхождения, очень крупный, купил очень большие земли там и построил несколько крупнейших замков-домов. Это еще было в конце 19-го, начале 20-го века. После 17-го года, естественно, первым делом кто там жил? Незабвенный Феликс Эдмундович Дзержинский.

МЕДИНСКИЙ: Знал места!

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Потом в этом доме, где он жил, поселился Сталин. Там была его дальняя дача. Сейчас эта территория поделена: в одной части обитает наш нынешний президент, а другая называется Новое Огарево. Там Владимир Владимирович.

МЕДИНСКИЙ: Ласкающие ухо любого политжурналиста слова. Константин, давайте мы сейчас прервемся на несколько секунд, а потом о Звенигороде, в чем уникальность этого города, и зачем туда должны в ближайшие же выходные срочно ехать наши слушатели.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: С удовольствием расскажу!

МЕДИНСКИЙ: Продолжаем наш разговор с писателем Константином Ковалевым-Случевским о его новой книге «Звенигород и звенигородская Русь», об уникальной цивилизации, находящейся в 40 минутах езды от центра Москвы. Константин, зачем наши слушатели должны в субботу поехать в Звенигород?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Они поедут по дороге, лучше, конечно, ехать по «Риге», но по Рублевке зигзагами интереснее, где они увидят уникальную пересеченную местность, где роза ветров дает свежий воздух, где всегда существовали боры, то есть сосновые леса. Серебряный бор, Борки, Уборы и так далее. И вот, проехав все это, они попадают на пересеченную местность, где холмы и горы. Эти места так и называли «Горы». В конце 19-го, начале 20-го века выпускались открытки, где изображался Звенигород и гигантская пересеченная местность, поросшая соснами, и называлось все это «Русская Америка».

МЕДИНСКИЙ: Почему Америка?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Ну, как бы забытый, дикий регион. Это же запад, ровно направление на запад, Минское шоссе. То есть раньше это была дорога в Европу и окно в Европу, еще задолго до Петра Первого. И попав туда, любой из нас может встретиться с уникальными, редчайшими памятниками архитектуры конца 14-го века. Так называемой «ранней московской архитектурой». На самом деле, я ее называю «звенигородской», я надеюсь, что искусствоведы все-таки присоединятся к этому. Потому что создателем именно этого направления в архитектуре был Юрий Звенигородосский. Именно он построил два каменных собора: Рождественский собор в Саввино-Сторожевском монастыре и знаменитый каменный Успенский собор на Городке. «Городком» называлось место Кремля Звенигородского.

МЕДИНСКИЙ: Новоиерусалимский монастырь – это отдельно?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Отдельно. Он находится в 25-ти верстах, или 25-30-ти километрах в сторону Воскресенска или Истры. И построен он был значительно позднее, в 17-м веке. Разницу чувствуете? Почти три столетия.

МЕДИНСКИЙ: Ну, это при Никоне уже.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Потому как в это время Алексей Михайлович очень любил Звенигород и буквально там жил, построил в монастыре два дворца. Они сохранились до сих пор.

МЕДИНСКИЙ: В Звенигородском монастыре?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: В Звенигородском монастыре. Построил дворец мужской, и женский – для своей половины.

МЕДИНСКИЙ: Монастырь действует?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Да, с 90-х годов он действует. Уже в наше время он вернулся.

МЕДИНСКИЙ: Большой?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Не очень большой. В разное время там бывало от 70-ти до 180-ти монахов. Сейчас около 80-ти. Значительно меньше, чем в Сергиевом Посаде, но дело в том, что этот монастырь особо почитался. Он первым получил статус Лавры в истории Руси.

МЕДИНСКИЙ: А что это за статус?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Ну, это просто название, это как бы выделяло его. Более того, даже Петр Первый, будучи еще совсем молодым, почти ребенком, так как они скрывались там от хованщины, от бунта стрельцов, он написал такой указ, что поставить его в исключительное положение по сравнению со всеми другими монастырями. Ни один монастырь такого не получал. И говорят, что Троице-Сергиева Лавра – это первая Лавра, но на самом деле первая Лавра – Саввино-Сторожевская (Звенигородская), потом Киево-Печерская, а потом Сергиева.

МЕДИНСКИЙ: Она и сейчас называется Звенигородская Лавра?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Увы. Нет, называется просто монастырь. Но, он является ставропигиальным, то есть подчиняется непосредственно патриарху. Каждый новый патриарх является настоятелем этого монастыря. Был патриарх Алексий Второй, сейчас – патриарх Кирилл. Вот это мы все видим. Собор на Городке вообще уникален. Под ним очень многие люди, даже не разбираясь в архитектуре, приезжают в Звенигород, знают места, где есть источники. Под собором на Городке и под бывшей крепостью Звенигородской есть источники, где все останавливаются, идут туда с бидонами…

МЕДИНСКИЙ: То есть водички там можно набрать?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Там несколько таких источников совершенно уникальных. Один еще в Саввино-Сторожевске за монастырем, в глубине. Очень многим советую туда поехать, там даже построена купальня сейчас. Это рядом со Скитом, с пещерой, где жил преподобный Савва Сторожевский. Это место сохранилось, в 19-м веке там построили целый комплекс над этой пещерой. И именно на Городке (там была крепость) в 1918 году несколько человек из экспедиции Грабаря нашли в сарае знаменитые три доски, которые оказались огромными иконами, написанными Андреем Рублевым. Одна из них – знаменитая икона «Спас Звенигородский». Чудом просто нашли, потому, что там они лежали в виде чуть ли не лестницы. Существует еще другой вариант этой легенды, что там ими накрывали квашеную капусту.

МЕДИНСКИЙ: И потом доказали, что это Андрей Рублев?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Да это легко. По документам известно, что он расписывал эти соборы. Он писал и фрески, и иконостас. Более того, сейчас уже понятно, и я развиваю эту тему в своей книге, что Андрей Рублев вообще начинал в Звенигороде. Князь Юрий Звенигородский и преподобный Савва Сторожевский нашли его молодого, сделали из него иконописца. И потом он уже расписал Благовещенский собор Московского Кремля, Успенский собор во Владимире. Потом по заказу Юрия Звенигородского, который на свои деньги построил... Он был крестным сыном Сергия Радонежского. В 1422 году он построил в Троице-Сергеевой Лавре каменный собор, где лежат сейчас мощи преподобного Сергия.

МЕДИНСКИЙ: Андрей Рублев казался мне более поздним. Он ровесник Дмитрия Донского выходит?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Ну, скажем так, чуть помоложе. Скорее, ровесник детей Дмитрия Донского, ровесник Юрия Звенигородского. Он написал по его заказу икону «Троица». То есть со Звенигородом связаны ключевые иконы русской православной церкви, которые мы знаем как самые важнейшие. Что такое для нас «Спас Звенигородский»? Известнейший американский искусствовед назвал его «Русским Спасом».

МЕДИНСКИЙ: Вот эта история с переездом «Троицы» из Третьяковской галереи в Троице-Сергиеву Лавру и обратно. Не в курсе?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Вы имеете в виду когда?

МЕДИНСКИЙ: Сейчас вот была дискуссия о том, можно перевозить «Троицу», нельзя перевозить «Троицу»…

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Звенигород многократно обращается в Третьяковскую галерею, чтобы вернуть обратно «Спас Звенигородский».

МЕДИНСКИЙ: О «вернуть» речь даже не идет. Я так понимаю, что Третьяковская галерея возражала о том, чтобы даже временно выставить «Троицу» в Троице-Сергиевой Лавре. Потому что она повредится, свежий воздух – все это нехорошо.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Скажу вам, что сегодня Третьяковка выставила Иверскую икону на сутки в своем храме. Там сейчас что творится! Я был сегодня на другом радио в 7 утра (вставал в 6 и, к счастью, передача закончилась рано), я думаю: «Дай-ка я, может быть, подойду». И я удачно попал – простоял всего час. Я подошел к этой иконе, потому что это та самая Иверская, которая была на Красной площади у Иверских ворот.

МЕДИНСКИЙ: Это Иверская Богоматерь?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Да, совершенно верно. Которую вообще никогда не вынимали! Ее первый раз вынули из запасников Третьяковской галереи. Когда я вышел из храма Третьяковской галереи, то увидел очередь длинной в километр. Я понял, что люди, которые там стоят, сегодня до вечера никак не пройдут.

МЕДИНСКИЙ: Приложиться можно к иконе?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Можно приложиться, да. Что мне и удалось сделать. Известно, что даже патриарх Алексий говорил о том, что церковь многократно обращалась с просьбами что-то вернуть, но возвращали только мелочь. Я имею в виду из каких-то святынь. К счастью, были возвращены, но не государством, а людьми, которые сохранили, мощи преподобного Саввы Сторожевского. Они же в 18-м году были забраны из Звенигорода. Из-за этого там произошел бунт, он был настолько сильный, что написали в Москву. Потом пришли каратели, которые там многих…

МЕДИНСКИЙ: Не все наши радиослушатели знают, кто такой Савва Сторожевский. Поэтому давайте сделаем небольшое отступление. Собственно, почему из-за мощей какого-то монаха бунтовали люди.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: В 14-м веке жил преподобный Сергий Радонежский. Один из самых почитаемых русских святых. Надеюсь, что слушатели о нем слышали. Знаете, говоря современным языком, я бы в тройку-пятерку важнейших русских святых ввел и преподобного Савву Сторожевского. Потому что Савва Сторожевский был первым его учеником. Он был преемником в его монастыре, он был шесть лет настоятелем в монастыре после кончины Сергия Радонежского.

МЕДИНСКИЙ: Монастыря…

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Троицкого монастыря, который сейчас в Сергиевом Посаде. Потом он поехал в Звенигород и основал там свой монастырь. Он был духовником Сергия Радонежского. Ведь сам-то преподобный Сергий должен был кому-то исповедоваться.

МЕДИНСКИЙ: Стоп, стоп, стоп. Он же не мог исповедоваться человеку, младше его по возрасту, менее опытному и менее…

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Возможно, что он был даже старше его. Он пережил Сергия всего на 15 лет. Хотя говорят, что он дожил до 90 лет.

МЕДИНСКИЙ: То есть то, что он был учеником, не значит, что он был сильно младше?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Трудно сказать, может быть даже младше, но не это важно. Дело в том, что в монастыре возраст имеет не столь существенное значение. Важно старчество. А оно определяется немножко другими вещами. И вот, он был духовником. Кроме того, он был духовником Евдокии Донской, будущей Ефросиньи Московской. Вот интересная тема, об этой женщине можно поговорить. Он был духовником…

МЕДИНСКИЙ: А Сергий Радонежский был духовником Дмитрия Донского?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Это не совсем так. Он был его наставником и учителем, а духовником был его брат Федор. Но Сергий был непререкаемым авторитетом, человеком, перед которым преклонялись почти все. Он столь много сделал для развития государства и церкви, для возрождения Руси, для победы над ордынцами и так далее. Ну, мы знаем, как он почитается. Когда я приезжаю Троице-Сергиеву Лавру, я прямиком, никуда не сворачивая, иду к мощам преподобного, а потом уже все остальное. А все это построил Юрий Звенигородский.

МЕДИНСКИЙ: И, покинув Троице-Сергиев монастырь, Савва Сторожевский основывает свой монастырь в Звенигороде.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Да. Его попросил об этом Юрий Звенигородский. И они вдвоем на двух холмах построили этот мощный город. Один холм – духовный, где монастырь. Гора называлась «Сторожи», поэтому Савва Сторожевский. Второй – «Светский».

МЕДИНСКИЙ: Он же первый игумен этого монастыря?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Он же – первый игумен, он же открыл там все святые источники.

МЕДИНСКИЙ: Понятно. А какие чудеса? Народ же требует чудес! Вот Серафим Саровский – понятно какие чудеса. Николай Второй приехал с женой помолиться и родили мальчика. А какие чудеса у?..

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Если это реально интересно, потому что у нас народ не любит же чудес… Верующие православные понимают в этом толк…

МЕДИНСКИЙ: Чудеса народ любит. Вы бы почитали, что сейчас пишут в Интернете по поводу схождения благодатного огня. Андрей Кураев раскритиковал это дело.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Что благодатный огонь – это фокусы?

МЕДИНСКИЙ: Это все православные фокусы.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Я близок к этому же ощущению.

МЕДИНСКИЙ: Давайте мы после небольшого перерыва на выпуск новостей поговорим, в том числе и об этом.

МЕДИНСКИЙ: Продолжаем нашу интересную и актуальную беседу. У нас в гостях Константин Ковалев-Случевский, автор книги, которую я держу в руках. Книги большой, красивой и дорогой, но она того стоит. «Звенигород и звенигородская Русь». Совершенно уникальное исследование неизвестных страниц святой истории Руси.

Константин, мы о Савве Сторожевском говорили. Какие чудеса? Если вы говорите о том, что это один из главных, титульных, если говорить модным языком, святых на Руси. Чудеса творились?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Конечно. Иначе бы его не канонизировали уже в 16-м веке как святого. Скажем так, в истории России было два знаменитых благословения на битвы. Первое – Сергий Радонежский благословляет Дмитрия Донского на Куликовскую битву. Здесь вопрос немного спорный, мы не будем говорить о нем. Второе – благословение преподобным Саввой Сторожевским Юрия Звенигородского на дальний поход в Волжскую Булгарию, в центр Орды. Это был самый дальний поход. Юрий Звенигородский занял 14 городов. Среди них: Великий Булгар, Севар, Жукотин и город Казань, лет так за 150 до Ивана Грозного.

МЕДИНСКИЙ: Юрий Звенигородский правил какой-то короткий период после Дмитрия Донского.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Он не правил. Правил его старший брат Василий, который должен был оставить Юрию Звенигородскому по завещанию Дмитрия Донского ему власть. Но он очень ревновал к своему брату и оставил власть своему 10-летнему сыну.

МЕДИНСКИЙ: Василий, это который Темный?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Василий, который отец Василия Темного. Василий Дмитриевич. А вот его сын стал потом Василием Темным. Так вот, Василий и Юрий – это были два брата, которые… Юрий должен был стать преемником Василия. Это жесткое завещание было, очень важное. Более того, Дмитрий Донской написал, что Бог проклянет того, кто не выполнит его завещания.

МЕДИНСКИЙ: Да вы что? Он так любил своих обоих сыновей, что хотел, чтобы они оба поправили?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Это было лествичное право наследования, которое существовало со времен Киевской Руси.

МЕДИНСКИЙ: А, тогда же другая система была: от старшего брата к младшему.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Совершенно верно. И она была очень сложной. И о ней можно, кстати, как-нибудь отдельно поговорить, потому, что она уникальна. Это элемент демократии в монархии, скажем так.

МЕДИНСКИЙ: Это элемент карьерного роста князя. То есть был вариант подняться – сделать карьеру от малого города к большому.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Это не было исключительное самодержавие. Кстати, очень любопытно. Не возникало споров и большой ревности. Почему говорят, что Савва Сторожевский покровитель Царей Богоизбранных? Ведь Юрий был Богоизбранный царь. А когда появился… Я не рискну сказать слово «самозванцы». Самозванцы – это те люди, которые сами называют себя царями, а Василий Второй был назван своим отцом. Но после этого началась невероятная смута, которая длилась долгие годы, очень много людей пострадало. И я думаю, что именно эта первая серьезная смута в Великом Московском княжестве породила потом тяжелые времена Ивана Грозного, смутное время, потом раскол церковный, потом Петровские резкие преобразования, ну и вообще, революцию. Понимаете, о чем я говорю? С этого момента все началось.

МЕДИНСКИЙ: Вы махнули, конечно, но, скажем так…

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Было нарушено священное право, которое до этого столетиями, с Киевской Руси соблюдалось. Люди поняли, что власть можно узурпировать. Просто взять силой.

МЕДИНСКИЙ: Юрий Звенигородский не особо воевал с собственным племянником.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Он не воевал с ним до того момента, пока тот не начал воевать с ним. Потому что он решил просто убрать этого своего дядю и в конечном итоге убрал. Юрий Звенигородский был Великим князем всего несколько месяцев. Считается, что он был отравлен, были отравлены все его сыновья и Дмитрий Шемяка. Василий Косой был ослеплен.

МЕДИНСКИЙ: А, так вот эти знаменитые Шемяка, Косой…

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Да, это все дети Юрия Звенигородского.

МЕДИНСКИЙ: То есть это был конфликт двоюродных братьев? Шемяки, Косого и Василия Темного с другой стороны?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Совершенно верно. И замечательный Дмитрий Красный, почитаемый московский святой, который умирал несколько дней, исходя кровью. А Дмитрий Шемяка…

МЕДИНСКИЙ: Ну, «шемякин суд». Это мы все знаем, негативная такая вещь.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Ну, это возникло гораздо позднее и к нему прямого отношения не имеет на самом деле. Но многие с ним сочетают. Так вот, его тело было найдено в Новгороде, он был там захоронен после отравления. Отравил его некий повар Поганка, который потом раскаялся и к Пафнутию Боровскому в монастырь под Калугой решил подстричься. Тот даже не принял его в монастырь, сказав, что такое не прощается.

МЕДИНСКИЙ: Юрий Звенигородский получил в наследство Звенигород, потому что был вторым сыном Дмитрия Донского?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Совершенно верно. И самый богатый второй удел – Галич. Не Галич Южный, а тот Галич, который под Костромой. Там же рядом города Салигалич, Чухлома. Там же добывали соль, а она стоила больших денег. Юрий Звенигородский после похода в Булгарию, благодаря Салигаличу, был самым богатым человеком на Руси. И знаете что благодаря ему произошло? В 1398 году Василий, а Юрий честно, по договору с братом отдал ему половину своего богатства, и они решили отправить в Византию обоз с серебром. А еще буквально за несколько лет до этого они не могли заплатить Тохтамышу дань 8 тысяч рублей. А тут они целый обоз с серебром и золотом отправили в Византию.

МЕДИНСКИЙ: Из-за этих 8 тысяч Тохтамыш сжег Москву?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: После того как сжег, обложил данью. И это серебро отправилось... Кстати, сопровождал это дело знаменитый Ослябя, тот самый Ослябя, который остался жив после Куликовской битвы. И благодаря этим деньгам Константинополь удержался, его не смог взять султан Баязет, тот самый известный, знаменитый, и падение Византии отложилось еще на 50 лет.

МЕДИНСКИЙ: С какого фонаря Юрий Звенигородский отправляет обоз, груженный серебром, в Константинополь?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Потому что Византия была нашей, что ли так, вотчиной. Потому что оттуда назначался митрополит.

МЕДИНСКИЙ: Безвозмездно, то есть даром?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Безвозмездно, то есть даром.

МЕДИНСКИЙ: Кудрин какой-то. Инвестировал деньги в иностранные ценные бумаги.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Да, вот так было. Юрий спас Русь. Благодаря благословению Саввы Сторожевского Юрий спас Русь от Тамерлана. Тамерлан пришел на Русь, который уничтожал всех подряд.

МЕДИНСКИЙ: Вот это интересная история. И еще я хочу про чудеса! Ну, Булгарию завоевали, это ладно.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Это одно из первых чудес.

МЕДИНСКИЙ: Ну, это не чудо.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Я имею в виду Тамерлана.

МЕДИНСКИЙ: А что Тамерлан? Вот это известная история, я расскажу нашим радиослушателям. После победы на Куликовом поле приходит Тохтамыш, и по непонятным причинам, по непонятным совершенно – у него не было никаких оснований обижаться на Дмитрия Донского, потому что тот признавал верховенство Тохтамыша в Орде...

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: И называл его царем!

МЕДИНСКИЙ: Называл его царем. Собственно, Мамай был самозванец, по большому счету. Это был один из претендентов на верховную власть, и в данном случае Дмитрий Донской, когда воевал с Мамаем, то мог бы опираться и на Тохтамыша. Так вот, приходит Тохтамыш, сжигает Москву, после чего, вы говорите, 8 тысяч рублей – облагает непосильной данью.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: И Дмитрий Донской отдает своего старшего сына в залог в Орду. И два года Василий был в Орде, и каждый день думал о смерти. Почему он заревновал к своему брату Юрию? Потому что брат остался в Москве. И многие уже решили, что Василия нет, в Орде он вряд ли выживает, поэтому, скорее всего, наследником будет Юрий.

МЕДИНСКИЙ: Спустя несколько лет на Москву идет всемирно известный Тамерлан. Один из самых жестоких завоевателей в мировой истории. Жестокость нереальная, беспричинная. Он слагал эти горы из черепов, любил поголовно вырезать всех защищающихся, включая женщин и детей. Ну, много веселых историй есть про Тамерлана. Доходит он до куда?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Тамерлан – Железный Хромец, так иначе его называли. Он получил в юности ранение в одной из битв, и у него все время болела нога. Полагают, что это было причиной его невероятной жестокости. У него был железный протез. Он пошел сначала на Орду, раздолбал ее... Извините за это современное слово, но по-другому не скажешь. Раздолбал ее так, и город Сарай – столицу Орды, что Орда после этого никак не могла оправиться. Он для нас совершил невероятное, и это благодаря нему мы потом освободились. Затем он пошел наверх, погнался за Тохтамышем...

МЕДИНСКИЙ: А он воевал с тем самым Тохтамышем?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: С тем самым. Тохтамыш воевал сначала за него, потом предал. А предательства Тамерлан не прощал. И он уничтожил Волжскую Булгарию, до этого – Аланское царство на юге, на Кавказе. Нашего соседа, очень известнейшее государство, которое было крупнейшим.

МЕДИНСКИЙ: Футбольный клуб «Алания», если кто забыл. Это Осетия.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: А я сейчас еще имею в виду Волжскую Булгарию, куда Юрий Звенигородский ходил. Так вот, они одновременно пошли в один и тот же год, в одно и то же время. И таким образом они были невольными союзниками. Тамерлан расценивал Юрия Звенигородского как союзника. И потом он повернул в сторону Москвы, и дошел до Ельца. Но, Елец еще не был русской территорией, он считался территорией Орды.

МЕДИНСКИЙ: Тамерлан дошел?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Да.

МЕДИНСКИЙ: Елец – это километров, наверное, 400 от Москвы. Это Липецкая область.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Совершенно верно. По-моему это чуть-чуть поближе. По крайней мере, это расстояние двух дневных переходов. Вот, и Москва была в ужасе...

МЕДИНСКИЙ: Там еще мэр-коммунист. Удивительная вещь – столько храмов, а мэр – коммунист. Простите!

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Ничего страшного. И вся Москва вышла, и по просьбе Евдокии Донской, тогда Дмитрий Донской уже скончался, привезли икону Владимирскую из Владимира; и вся Москва на Кучковом поле стоя молилась перед этой иконой сутки. Чтобы Тамерлан не пошел на Москву. И Тамерлан повернул на юг. На этом месте сейчас основан Сретенский монастырь на Лубянке, наместником которого является архимандрит Тихон Шевкунов. Понимаете, о ком я говорю? Тот самый архимандрит Тихон, которого считают как бы духовником одного из. И вот это одно из первых чудес. Но при этом было благословение Саввы Сторожевского Юрию Звенигородскому, который воевал с Булгарией. Таким образом, Тамерлан расценивал его как союзника...

МЕДИНСКИЙ: Савва Сторожевский молился за избавление от Тамерлана?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Он предвидел эту ситуацию и послал Юрия в Булгарию. Воевать в Орду. То есть он воевал тоже против Тохтамыша. Это было делом чести наказать Тохтамыша за отца. За то, что он тогда сжег Москву, и чудом спаслась его мать, убежав за час до того, как Тохтамыш пришел в Москву. Вот, и таким образом Тамерлан расценивал его как союзника, а это предвидел этот старец. Понимаете, какая штука?

МЕДИНСКИЙ: Может быть, это не чудо? Может быть, это геополитика?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Здесь все вместе. Такие вещи решаются на небесах. Мы бы с вами бы сейчас здесь не разговаривали, Тамерлан бы просто стер нас с лица земли!

МЕДИНСКИЙ: Прервемся на несколько секунд. К стоянию Тамерлана под Ельцом вернемся.

МЕДИНСКИЙ: Продолжаем нашу беседу с Константином Ковалевым-Случевским. Мы начинали о книге «Звенигород и звенигородская Русь» и как-то перешли к чудесам, которые творил основатель Звенигородского монастыря святой Савва Сторожевский. Стояние Тамерлана под Ельцом.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Да.

МЕДИНСКИЙ: Какой год?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: 1395 год. Есть разные вариации этих событий; якобы это могло быть еще и 4 года спустя, но это все-таки было в 1395.

МЕДИНСКИЙ: Историки-атеисты, коммунистические историки, скажем так… Вот помолились, и Тамерлан развернулся? Знаете, это из серии Жанны Д`Арк. Историк-атеист в это верить не может. Как он объясняет это?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Никак не объясняет, потому что для этого нет источников, чтобы объяснить.

МЕДИНСКИЙ: Какое время года это было?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Это был август, конец лета. Не холодно, все было нормально. А вы знаете, что сделал потом Тамерлан, когда ушел на юг?

МЕДИНСКИЙ: А у него армия большая была?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: У него армия была не только большая, а как бы сейчас сказали, это такие танковые батальоны против пехоты, которая вооружена луком и стрелами. У него была мощнейшая армия, которая передвигалась с невероятной скоростью. Он же завоевал целую Евразию. Он потом пошел воевать в Византию. Но не Византию, а султана Баязета он так разорил его, что после этого никто не трогал Византию еще несколько десятилетий. Потом он пошел... У него же не было самолетов, не было автомобилей или поездов. Он пошел воевать в Китай! Можете себе представить расстояние? Расстояние! Индию, Китай... Парадоксальный был совершенно человек, и поэтому о нем такие... Знаете, когда открыли его могилу в Самарканде?

МЕДИНСКИЙ: 21 июня 1941 года. По завещанию после этого должна была разразиться война.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Да, но вы знаете, когда его открыли... Я всегда говорю, что Тамерлан помог Руси, и когда открыли его могилу, когда 22-го немцы перешли границу, то дух Тамерлана помог нам выиграть в очередной раз. Ну, это, скажем так, шутка.

МЕДИНСКИЙ: Гробница и сейчас находится в Самарканде?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Да, но, по-моему, там нет уже костей. Герасимов восстановил по черепу его облик, мы можем лицезреть этого...

МЕДИНСКИЙ: Там памятник стоит сейчас в Самарканде. Главный национальный герой. Узбеки считают своим его.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Как они могут его считать своим? Был хан Узбек в Орде, от которого, собственно, названы узбеки. А на самом деле Самарканд – это же персы, совсем другая цивилизация.

МЕДИНСКИЙ: Тамерлан по национальности вообще кто?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Сложно сказать. Конгломерат тюркский такой. Чингисхан - понятно, монгол, а Тамерлан – непонятно.

МЕДИНСКИЙ: Ну, в Узбекистане памятник стоит. В Ташкенте, в Самарканде памятники стоят.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Великий был человек. Но есть еще и другие чудеса, расскажу о них кратко. В 17-м веке жил царь Алексей Михайлович, который ездил, чуть ли не каждый день в Звенигород и там постоянно жил, занимался охотой. Любил охоту, такое мужское занятие. Обычно, когда устраивали охоты, то после этого устраивали трое суток попойки такие. Так вот...

МЕДИНСКИЙ: Я наконец-то понял, что означает фраза «Охота пуще неволи». Это значит – свобода лучше, чем несвобода.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Под охотой подразумевали гладиаторские бои, например, с медведями. То есть мужики развлекались по-настоящему. Можно было выйти просто в лес с рогатиной на медведя, или чаще бывало так, что просто ловили медведя, но его не укрощали, а выпускали против человека один на один. Это заканчивалось иногда трагически – есть множество описаний подобных событий.

МЕДИНСКИЙ: Мне с трудом представляется, чтобы Алексей Михайлович «Тишайший» сражался с медведем.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Ну, может быть, этого медведя держали на привязи, или этот медведь был немножечко подпоен, так тоже часто делали.

МЕДИНСКИЙ: А у царя был пистоль, как у Дубровского.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Нет, нет. Не пистоль. Гладиаторский бой с медведем проходил исключительно с рогатиной. Без ничего. По крайней мере, известно, что в тот момент, когда рогатина сломалась, и медведь должен был задрать царя, появился старец, назвавшийся Саввой, который прогнал этого медведя. Алексей Михайлович в невероятном состоянии прибежал в монастырь, и сказал: «Позовите мне вашего старца Савву». А в этом Звенигородском монастыре очень многих, в том числе и настоятелей игуменов, называли по традиции именем Савва. Ему сказали, что в настоящий момент у нас нет ни одного монаха с именем Савва. И он догадался, кто это был. И после этого, он вообще перестал заниматься... У него изменилась вся жизнь, он стал заниматься только соколиной охотой, он принял соборное уложение, начал заниматься государственными делами. У него полностью все изменилось. Он перестал быть под влиянием бояр, которые устраивали эти пирушки. Он стал благоволить к этому монастырю, перестроил, построил там стены, башни, дворцы, храмы. В том виде, котором мы его сейчас видим, это все построил Алексей Михайлович. Действительно удивительная архитектура. Вот такое чудо.

И, наконец, еще одно чудо. 1812 год. Французы идут к Москве. В монастырь приходит приемный сын Наполеона Бонапарта, генерал Эжен Богарне, будущий Герцог Лейхтенбергский, один из самых лучших полководцев, который не однажды был ранен, бывал во всех походах Наполеона в Египте. Так вот, ночью французы стали грабить монастырь. К нему является старец и говорит: «Прикажи перестать грабить, тогда останешься в живых, и твои потомки будут жить в России». Генерал вскакивает, зовет охрану: «В чем дело, кого вы сюда впустили?» А ему говорят: «Все двери на замках». Опять то же самое – он идет в Рождественский собор, видит на иконе этого старца, узнает, кто это был. Он прекращает грабеж, а дальше известно только одно: все основные маршалы и генералы либо погибли, либо были казнены потом после судов. Он единственный остался в живых. Его сын, спустя 25 лет приезжает в Россию. Максимилиан Лейхтенбергский. И просит генерала Новосельцева, который его встречал: «У вас есть какой-то город под Москвой, мне нужно обязательно...» – «Да что вам там делать? Такое захолустье!» – «Нет, мне надо. Отец сказал». С этого момента, кстати, все и узнали об этом – сам Эжен Богорне никому не рассказывал. Тогда Новосельцев повез его в Звенигород. Приехали туда, он поклонился мощам этого старца и рассказал историю своего отца. Но я не могу понять, что за этим последует. Через неделю он приехал в Петербург и познакомился на балу с дочерью Николая Первого Марией Николаевной. Еще через два месяца они поженились. Все их потомки жили в России до 17-го года, и жили бы дальше, если бы не 17-й год. Они носили титул герцогов Лейхтенбергских, сейчас они живут по всему миру, и одна из прямых потомков, матушка Елизавета, находится сейчас в православном монастыре недалеко от Парижа, и я с ней переписываюсь. Вот такая история.

МЕДИНСКИЙ: Они приняли православие?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Они все православные.

МЕДИНСКИЙ: И переехали в Россию после свадьбы дочери Николая и внука Наполеона?

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Да, да. Есть очень разветвленная сеть их потомков. Они сейчас живут в Соединенных Штатах, в Европе и так далее.

МЕДИНСКИЙ: Потрясающе. Это действительно чудо. К сожалению, наше время совсем подошло к концу. Прямо жалко прощаться, Константин. Но давайте все-таки призовем наших слушателей, если они верят в то, что такие чудеса возможны, а они возможны на земле, немедленно в субботу утром – Рижское шоссе по прямой – Звенигородский монастырь.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Я бы посоветовал еще прочесть книгу, потому что книга с картинками, но для взрослых, понимаете. У меня такой жанр – историческое расследование. Это не занудное чтиво, что называется.

МЕДИНСКИЙ: Да, может быть, сначала лучше почитать, чтобы потом понимать, что вы будете смотреть. У нас в гостях был Константин Ковалев-Случевский, автор книги «Звенигород и звенигородская Русь» и многих других замечательных книг. Спасибо. До следующих встреч.

КОВАЛЕВ-СЛУЧЕВСКИЙ: Спасибо. Всего доброго!